Так что Стив приехал, и я пригласила его к себе – выпить по рюмочке перед отъездом. Было очень странно: казалось, он смущается и в то же время ему любопытно. Посмотреть, как я живу, а не расспрашивать об этом. Новое платье – «потрясающее». Твои синие цветы наблюдали за всем этим, но ничего не сказали. Стив был в костюме и при галстуке – шнурок «боло» с красивым зажимом, мне нравится. Впервые я увидела его довольно строго одетым.

Весь концерт прослушать не удалось: мы опоздали, и нас не впустили в зал до самого антракта. Я думала о том, что произойдет, не стану притворяться, что нет. Знала – это назревает. Может, он и не сделает первого шага, но ждет его от меня. И что я уже не испытываю отвращения при мысли об этом. Что это мне, пожалуй, даже нравится. Что я не хочу всерьез втягиваться в это, Да этого и не потребуется. Что чувствую себя чуть-чуть легкомысленной и чуть-чуть сексуально озабоченной. Почувствовала это еще прошлым утром, у бассейна с Кейт. Как хорошо было бы оказаться там с мужчиной… такое настроение, когда все равно, кто этот мужчина. Вместо того, чтобы как должно восхищаться всеми их Утрилло и Клее 318 . Конечно, для Стива я была бы просто еще одно выигранное очко, которым, стоит мне отвернуться, можно похвастать на публике. Еще одна цыпочка, за которой он некоторое время гонялся и вот наконец нагнал. Но – зачем лицемерить? Мы уже спали вместе – перед камерой, симулировали близость, он целовал меня страстно, и не всегда лишь для камеры. Я тыщу раз чувствовала его тело, а он – мое. Казалось, что не так уж важно, если посмотреть, как это будет на самом деле.

Но оставался ты. Ты стал казаться мне… но я об этом уже говорила в прошлый раз. Если не говорить о моем последнем открытии – что ты еще и кривая душа. Ты мог бы прилететь сюда, Дэн. Если бы тебе действительно была нужна я… а не воспоминание обо мне. Не хочу, чтобы это прозвучало слишком рассчитанно, но мысль о тебе и правда удержала меня, не дала сразу принять решение. Если бы ты тогда вошел в зал или потом – в ресторан «Перино» (на расходы не скупились), у Стива не было бы ни малейшего шанса. Ты понимаешь – я пытаюсь объяснить, что я в тот вечер чувствовала (или представляю себе, что могла бы чувствовать, если бы действительно был такой вечер, если ты предпочитаешь такой вариант. Но его ли ты предпочитаешь? – задумывается она). Давай считать, что это – тест на окончательное изгнание бесов: хотелось посмотреть, имеет ли значение, если предаешь человека, которого уважаешь. Посмотреть, а вдруг это поможет?..

И если по правде, я думала, каков Стив в постели, задолго до этого вечера.

Ты можешь подумать, что говорить больше ничего не надо. Но мы всегда были честны друг с другом, каждый по-своему. Я не претендую на копирайт 319 . Это – подарок. Изменяй и добавляй все, что тебе заблагорассудится. Или обвяжи черной ленточкой и забудь.

На самом деле все было очень странно. Я решила, что, во всяком случае, не он будет меня соблазнять. Поступило неминуемое предложение заехать к нему, послушать музыку. Только музыку послушать, честно, – сказал он. Мы едем к нему, он ставит индийскую рагу и приносит мне из кухни ледяной чай и говорит, что оставит меня на минутку. Я смотрю, как он удаляется в ванную, потом снимаю с себя все, что на мне было, и ложусь на кушетку, покрытую искусственной леопардовой шкурой. Впервые в жизни видела, чтобы человек так растерялся. Стоит и кивает. Я смотрю на него, а он все кивает. Не может придумать, что сказать. Подходит ближе, руки в карманах пиджака, выглядит ужасно неуклюжим – другого слова не подберу. Я сажусь, опершись на руку, как на картине Гойи, и поднимаю тост стаканом чая – в его честь. Говорю:

– Поскольку мы оба завтра свободны.

(Завтра – воскресенье.)

Он говорит:

– Ты прекрасна.

И так долго на меня смотрит, что я начинаю думать, может, он импотент, или голубой, или еще что. Так странно. Я действительно его смутила. Под угрозой оказался его мачизм или еще что-то.

Я говорю:

– Не собираешься ко мне присоединиться?

Смотрю, как он раздевается. Узкая белая полоса от плавок. Мы целуемся, и сразу становится хорошо, эротично. Лампа в дальнем углу, индийская музыка, от него хорошо пахнет, с ним приятно. И так приятно чувствовать молодое, упругое, худощавое тело. Он целует всю меня, играет со мной, возбуждает. Он все книги про это прочитал, все знает. Немного слишком заученно, но нельзя же требовать сразу всего. И все время повторяет, что я прекрасна. Словно мантру читает, для себя, не для меня. Не могу поверить, что он всегда так нежен. Глажу его по голове и даю ему делать все, что он хочет.

Потом мы встали, он обвил меня руками, а я обняла его за шею, и мы немножко потанцевали. Не по-настоящему. Просто покачивались, обнявшись, чувствуя друг друга. Нагие – плоть к плоти. Потом мы снова упали на кушетку, и я дала себе волю, играла страсть, чтобы доставить ему удовольствие. И думала, как здорово он себя ведет, скольких девчонок он, должно быть, знал, и до сих пор это доставляет ему такое наслаждение. И без всякой любви. Только тело. Зная, что вчерашний день не имеет значения и завтрашний не имеет значения. Важно только, что все не важно…

Мы покурили, еще послушали музыку, поболтали немного. Потом он снова вошел в меня, и мы лежали так часами, мне казалось – прошли часы, не думаю, что из-за марихуаны. Это у него лучше получается, чем играть в кино. Потом мы вместе постояли под душем и легли спать. Заснула я сразу; проснулись мы после десяти.

Я не закончила (если ты еще читаешь).

Мы были еще в постели. Стив спал. Сквозь планки жалюзей мне виден был солнечный свет; с улицы доносился шум машин, и я думала – тело мое удовлетворено сексом, а ум – унижением и чем-то еще, относящимся к Америке. Что-то во мне оставалось чуждым Америке, а теперь этого больше не было. Американская плоть вошла в мою, и это было то, что мне нужно. А еще я думала о тебе, Дэн. Как надо будет тебе рассказать об этом, добиться, чтобы ты понял, что отчасти сам виноват.

Ну, всё равно. Вдруг я услышала, как в квартире закрылась дверь. Кошмар. Я подняла голову от плеча Стива и взглянула на дверь спальни. Она была приоткрыта. Потом – в лицо Стиву. Он не спал, но глаза были закрыты, и он улыбался. Погладил меня по спине.

(Мне вряд ли удастся правильно передать его манеру выражаться. Но ты как-то сказал, что это для него великая честь, если его язык будет передан неправильно.)

– Расслабься. Все нормально.

– Уборщица?

– Точно, – ухмыльнулся он. Я говорю:

– Дверь открыта.

Из-за двери послышался голос:

– Стив?

Я чуть из собственной шкуры не выскочила. Но он действовал очень быстро. Крепко прижал меня одной рукой к себе, а другой нащупал простыню, которую мы отбросили ночью подальше, и накинул на нас обоих.

– Я тут, Кэтти.

Все произошло слишком быстро. Она уже стояла в дверях. Стив произнес:

– Мы наконец добились своего.

Она, конечно, уже знала, видела платье и колготки и все остальные вещички на стуле в той комнате. Я переводила взгляд со Стива на Кейт и снова на Стива. Он все улыбался. Повернулся и чмокнул меня в щеку.

– Расслабься. Она не против.

Мне хотелось сказать: но я – против, благодарю покорно. Хотелось спрятать лицо под простыней. Но она уже шла по комнате, в коротенькой синей майке и белых шортах. На губах – понимающая ухмылка. Встала на колени на кровать, перегнулась через меня, чмокнула Стива в щеку, потом меня – в макушку: голову я наклонила очень низко. Он все еще прижимал меня к себе. Я не могла бы высвободиться без борьбы, а устроить сцену… неловко было бы обоим. Тут она уселась на кровать с той стороны, сбоку от Стива.

– Счастливы оба? Стив говорит:

– Потрясно. Просто потрясно.

– Я знала, что так и будет.

– Она прекрасна.

Он снова чмокнул меня в висок, а я выдавила из себя отчаянную улыбку.